Профессия археолога окружена романтическим флером: путешествия, клады, загадки… Исторические факультеты, конкурс на которые был и остается традиционно большим, привлекают как юношей, так девушек. О том, легко ли хрупкой девочке стать археологом и зачем в XXI веке делать каменные топоры, накануне Международного женского дня рассказала Зоя Гайдакова — историк, помощник директора по научной деятельности АНО «Институт археологии Севера».

- Случайно или осознанно Вы пришли в археологию?

Скорее — добровольно-принудительно. После окончания первого курса на истфаке Новосибирского педагогического института нас направили на практику. Я выбрала раскопки в Усть-Канской пещере на Алтае. И здесь возникли проблемы: я и сейчас не отличаюсь высоким ростом и особой мускулистостью, а тогда была маленькой и худенькой, и руководитель экспедиции не очень-то хотел меня брать. А меня это зацепило… Значит, я должна туда поехать!

- Расскажите о своих первых раскопках. Оправдались ли Ваши романтические надежды?

Шел 2004 год. Мы ехали за свой счет, никаких денег, как платят сейчас участникам экспедиций, нам не платили. Добирались из Новосибирска 16 часов на грузовике ГАЗ-66, такая поездка не для слабонервных. Жили в палатках советского образца по 8 человек, как в общаге, спали в старых ватных спальниках. Еда строго дозировалась, чтобы продуктов хватило на все время проведения работ. Один раз в неделю у нас был выходной, и тогда можно было сходить в деревню позвонить домой, мобильной связи не было.

В Усть-Канской пещере я впервые увидела, что такое археология. И поняла, что работа археолога — как в фильмах про Индиану Джонса! Мы работали кисточками, потому что там очень насыщенный культурный слой. Территория раскопа была поделена на сетку квадратов с воздушной разметкой. В квадрате метр на метр на глубине одного сантиметра обнаруживали 100, 200, 300 находок. Я впервые увидела каменные орудия и безумно полюбила отщепы в технике леваллуа. Это характерная для палеолита техника обработки камня, когда кусок кремня — нуклеус — осторожно отбивали и обрабатывали, и он становился похож на панцирь черепахи. Благодаря этому с нуклеуса можно было отколоть овальные, треугольные, прямоугольные отщепы и пластины, которые затем уже использовали для изготовления различных орудий. Они очень красивы!

- В каких местах Вы в работали, и где понравилось больше всего? Есть ли для Вас разница, где копать?

Я работала в Красноярском крае в зоне затопления ложа водохранилища Богучанской ГЭС, потом был Ямал, ХМАО. Каждое место по-своему прекрасно. На Ангаре невероятно красивые закаты, небо от светло-розовых оттенков до темно-бордовых, туман, такого я нигде не видела, чувство — будто ты в параллельной вселенной. На Ямале ощущение нескончаемого дня: солнце, как мячик, все время висит над горизонтом. В Ханты-Мансийском автономном округе — белые ночи, а еще — лес с беломошником, брусника, черника… Хочется везде побывать и все посмотреть, все потрогать руками!

- Как считаете, полезны школьникам и студентам такие выезды?

Несомненно. Это очень хорошая проверка на прочность. А еще начинаешь интересоваться историей. И ценить самые простые вещи: горячая вода из крана бежит, есть свет, еду, какую хочется, можно купить в магазине, а не есть то, что повар приготовил. Блага цивилизации…

Конечно, сейчас экспедиции выглядят совершенно иначе, не так, как в начале моей археологической карьеры. Но я с тоской вспоминаю те времена. С развитием технологий поменялась внутренняя составляющая экспедиций, уходит общий дух. В доцифровую эпоху ты поневоле вынужден был в экспедиции общаться с окружающими тебя людьми, а не с гаджетами. Глаза в глаза. Сейчас охват телефонных сетей такой, что связь есть практически везде. И некоторые к костру вместо гитары приносят ноутбук… Бывают, правда, экспедиции в те места, где связи и Интернета нет, мы теперь их ласково зовем «робинзонадами»...

- Будет ли этом году «Институт археологии Севера» набирать отряд к летнему полевому сезону?

Да, в конце апреля — начале мая снова будем набирать отряд. Вся информация появится на сайте Института и в группе Вконтакте https://vk.com/nordarcheo

- И каверзный вопрос к 8 марта: кого предпочтете записать в отряд — мальчика или девочку?

Гендерные стереотипы еще сильны. Всякий раз, когда берешь девочку, есть страх, что она быстро запросится домой к маме, когда начнутся комары и мошки. Девочке в экспедицию сложнее попасть. Она должна доказать, что там сможет прожить. Беседуем с девчонкой дольше, пытаясь понять, чем может быть полезна, что умеет, справится ли, и вообще, ходила ли в походы, ночевала ли хоть раз в палатке. Но, кстати, в тяжелых условиях мальчики ломаются чаще, чем девочки.

- Что Вам нравится в профессии археолога, копать, систематизировать или разгадывать исторические загадки?

Возможность познания неизвестного. С помощью археологии мы можем восстановить страницы истории, когда еще не было письменности, расшифровать быт и уклад жизни людей, которые обитали в те времена. Это очень познавательно! Мы с Олегом Викторовичем Кардашем делали научную статью по городищу XIII века Бухта Находка, сравнивая торговый оборот аборигенного населения с расположенным недалеко поселением XI-XII века Ярт VI.

Выяснилось, что в XIII веке торговый оборот с аборигенами вырос в несколько десятков раз. Например, появилось много медных изделий. Здесь не выплавляли медь, в тундре вообще очень тяжело с древесным углем, необходимым для производства этого металла. Значит эти медные вещи смогли попасть на поселение только благодаря торговле. Анализируя находки, мы можем проследить, как менялась жизнь людей. Появились медные котлы, значит изменился принцип приготовления пищи, ее можно было дольше готовить и дольше хранить. Об этом нигде не прочитаешь, нужно выкопать памятник и его проанализировать. Это обязательная составляющая археологии: важно не просто найти, описать и сложить на полку в музее, а проанализировать, собрать историческую картинку воедино.

- Какие пути внедрения информации об археологии в культуру региона Вы видите? Разглядывать ржавые артефакты в пыльных витринах детей не заставишь…

Одним из способов может стать создание музеев при школах. В каждой школе есть культурное пространство, где может разместиться небольшой музей археологических находок. Но для детей, да и не только для них, важно трогать предметы. Тактильные ощущения очень важны: шершавый или гладкий, тяжелый или легкий предмет. Нужно давать их в руки. Попробовать, удобно ли есть костяной ложкой, почувствовать тяжесть каменного топора… Сейчас потрогать можно только «близкую этнографию» - то, что есть у бабушки в деревне. Конечно, ценные экспонаты посетителям в руки не дадут. Эта проблема решается при помощи копий - реплик. Есть много специалистов, которые занимаются экспериментальной археологией: делают каменные топоры, различные рубила, остроконечники и другие предметы палеолита и неолита по аутентичным технологиям. Смогут сделать и более хрупкие вещи: костяные ложки, берестяные туеса...

Как раз сейчас мы готовим к открытию в поселке Салым экспозицию реплик каменных орудий. Их можно будет потрогать! Уже в марте с выставкой смогут познакомиться педагоги, а в июне — все желающие. Югорские археологи проведут мастер-классы для учителей, расскажут и покажут, как использовать экспонаты и сделать урок истории интерактивным.

Беседовала Анна Позднякова

Фото из архива Зои Гайдаковой